Теперь, уже много лет спустя, вглядываясь в прошлое, я
спрашиваю себя, чем меня привлекло литературное краеведение, почему я стал
проводить именно литературные походы. Была любовь к литературе, музыке, была
большая жажда познания, движения. В то же время некоторые случаи в моей жизни
исподволь корректировали линию моих интересов и поведения, определяя увлечение
путешествиями по литературным тропам Родины. Об одном из
таких случаев и его последствиях мне хочется рассказать. Незадолго до Великой
Отечественной войны я, тогда ещё молодой преподаватель педагогического
техникума, гостил летом у своих друзей-студентов в деревне, расположенной на
живописном крутом берегу Оки, напротив небольшого текстильного городка Озёры.
После городской суеты я наслаждался деревенской тишиной.
Вместо пыльных и тесных городских улиц - просторы большой русской реки.
В один из погожих дней, бродя по окрестностям, я со своими
деревенскими друзьями очутился в уютной долине прихотливо извивающейся речки
Смедвы. За одним из её поворотов нам открылась широкая, окаймлённая крутыми
лесистыми склонами луговина, на которой паслось стадо коров.
Старый пастух, с которым мы поздоровались, приветливо ответил и спросил,
откуда мы и куда идём. Я сказал, что приехал из города, а мои друзья знакомят
меня с окрестностями. - А знаете, где вы находитесь? -
сказал оказавшийся словоохотливым старик. - Вот по этим местам сам Григорович
Дмитрий Васильевич ходил. Бывало, идёт, высокий, стройный, с бакенбардами, в
белом костюме. Встретит крестьянина или крестьянку, остановится, назовет по
имени, многих знал в наших деревнях, начнёт расспрашивать о житье-бытье. Вот
наши места он и описал в рассказе "Смедовская долина".
- Откуда же вы всё это знаете? - не скрывая удивления, спрашиваем мы. - Вы так
рассказываете о Григоровиче, будто видели его самого.
- А как же, я у Дмитрия Васильевича кучером был. Его имение находилось в
деревне Дулебино, это недалеко отсюда. Я там живу. Приходите в гости, не
пожалеете. - А как вас там найти?
- Спросите Якова Лебедева, меня в деревне все знают. Дом мой с краю, как
войдёте в деревню, недалеко от того места, где стояла изба Афанасия Лисичкина,
с которого Григорович писал Антона Горемыку. В то лето я
так и не выбрался в Дулебино. Однако неожиданная встреча оставила в душе след,
окрасив окружавшую меня жизнь романтикой прошлого. Я увидел окрестные места
глазами человека, жившего сто лет назад. Меня наполнило радостное чувство
сопричастности к вечному движению жизни от прошлого к будущему.
Снова попал сюда я только после войны с группой школьников-старшеклассников:
мы ходили в поход по родному краю. Старика Лебедева уже не было в живых.
Печальное зрелище являла собой бывшая усадьба писателя. На месте дома,
сгоревшего в первые годы нашего столетия, зияла яма, заросшая бурьяном.
Пробыли мы в Дулебине дня три. За это время разыскали всех стариков,
которые помнили писателя: им было уже по 80-90 лет. С их слов мы записали
воспоминания о последнем приезде Григоровича в Дулебино в 1896 году. С помощью
одного старожила составили план не существующей ныне усадьбы.
Вернувшись из похода, поехали в Москву, с большим трудом отыскали внучку
писателя Татьяну Александровну Черемисинову. Она подтвердила правильность
составленного плана, расчувствовалась, поблагодарила за память о деде и дорогих
её сердцу местах. Потом долго шарила в старом комоде, нашла крохотный узелок,
развязала его, вытащила две старые фотографии (размером примерно 4х6 см,
перегнутые и сложенные ввосьмеро) и подарила нам. На одной из фотографий была
изображена она сама со своей матерью Марией Дмитриевной, дочерью писателя. На
другой - не существующий ныне дом Григоровича, в котором прошли его детство и
юность, куда он часто приезжал, будучи взрослым, и где написал свои лучшие
произведения: "Деревню", "Антона Горемыку", роман "Рыбаки". Здесь бывал у него
Ф.М. Достоевский, чьё имение Даровое находилось недалеко отсюда, под Зарайском.
По преданию, бывал у Григоровича в Дулебине и Тургенев. И будто бы в свой
последний приезд Григорович сидел под своим к тому времени разросшимся дубом и
плакал, вспоминая друга. Вскоре мы узнали, что ни в
музейных фондах, ни в литературе изображение дома писателя не сохранилось.
Тогда от имени ребят я подарил обе фотографии Гослитмузею, который выразил нам
благодарность за спасение ценной реликвии. Кто знает, может быть, со временем
будет решено восстановить усадьбу Григоровича, и тогда этот единственный
сохранившийся снимок сможет оказать неоценимую услугу реставраторам.
Так мы отдали дань уважения писателю-земляку, одному из
основоположников "натуральной школы" в русской литературе, о котором Л.Н.
Толстой говорил, что именно Григорович научил его смотреть на жизнь русского
мужика изнутри. В своём письме к Григоровичу Толстой писал:
"Помню умиление и восторг, произведённые на меня, 16-летнего мальчика, ...
Антоном Горемыкой, бывшим для меня радостным открытием того, что русского
мужика - нашего кормильца - и хочется сказать: нашего учителя - можно и должно
описывать, не глумясь и не для оживления пейзажа, а можно и должно писать во
весь рост, не только с любовью, но с уважением и даже трепетом".
Высокую оценку творчества Григоровича дал М.Е. Салтыков-Щедрин: "...с
лёгкой руки Григоровича мысль о том, что существует мужик-человек, прочно
засела и в русской литературе, и в русском обществе".
Проведя наш краеведческий поиск, мы выразили признательность простому русскому
крестьянину из подмосковной деревни Дулебино Якову Ивановичу Лебедеву.
Случайная встреча с ним стала одной из тех искр, которые положили начало нашему
увлечению литературной историей родного края.
