А.П. Радищев

На берегах Невы

   Многие из самых ярких страниц походной жизни нашего коллектива связаны с Ленинградом.

   Вспоминается первый пушкинский поход 1950 года. Получив тогда доброе напутствие научных сотрудников Гослитмузея, в том числе учёного, классика советского литературоведения Николая Павловича Анциферова, мы посетили пушкинские места Москвы, провели незабываемую, насыщенную массой впечатлений неделю в псковском Пушкиногорье и наконец приехали в Ленинград.

   Величие исторического города, одного из крупнейших в мире центров культуры, колыбели революции, города-героя ошеломило нас. В первые два дня все наши литературные планы полетели кувырком. Всё было, как обычно у всех экскурсантов - общее знакомство с городом, его достопримечательностями. И как-то не доходило до сознания, что вот это именно тот самый Медный всадник,который каждому из нас знаком по картинам, по стихам Пушкина. А эта прямая, как стрела, улица с прекрасными зданиями и скульптурами и есть тот самый Невский, по которому прогуливался Гоголь.

    Петропавловская крепость, Зимний дворец, Адмиралтейство, Летний сад, береговой гранит Невы - всё постепенно становилось для нас явью. Ощущали мы себя и первооткрывателями подлинных бесценных сокровищ Эрмитажа, Русского музея.

В день Военно-Морского флота мы приветствовали с Дворцовой набережной участников парада. 1972.

   Раскрылись перед нами и страницы героической истории великого города. Смольный со скромным кабинетом В.И.Ленина и историческим актовым залом, в котором была провозглашена Советская власть и где прозвучали Декреты о мире, о земле; крейсер "Аврора", Марсово поле, Пискарёвское кладбище. Трудно передать словами те чувства, которые испытали ребята, посетив эти места!

   После такогого беглого, в основном зрительного осмотра города (умом грандиозность всего, к чему мы прикоснулись, нельзя было сразу объять) мы приступили к основной теме похода. Посетили последнюю квартиру Пушкина на набережной Мойки, постояли молча у обелиска на месте дуэли поэта, ездили в город, носящий его имя, побывали в Лицее. Так после Михайловского мы вживались в атмосферу пушкинского Петербурга.

Поэт Михаил Дудин.


   А через несколько лет перед юными туристами уже другого поколения Ленинград предстал по-новому. Мощным порывом в наши души, в наше сознание ворвалась современность. Мы увидели Ленинград не только городом- музеем, застывшим в величии своего прошлого, но и городом, продолжающим свою историю, городом, в котором кипит современная жизнь, и она не заслоняет прошлого, наоборот, крепко связывает его с действительностью. Ребята почувствовали эту связь времен, более того, сами стали не просто экскурсантами, а участниками истории.

   Во всём этом необыкновенном превращении был "виноват" один человек - бывший ивановский ткач, поэт-фронтовик, мужественный лирик, общественный деятель, большой друг братских народов Михаил Александрович Дудин. А дело обстояло так.

   В 1972 году, готовясь к очередному походу в Ленинград, мы с ребятами просматривали всё, что появлялось в печати о культурной жизни города на Неве. В газете "Известия" нам попалась статья Дудина, в которой он рассказывал об участниках героической обороны полуострова Ханко (Гангут), своих боевых товарищах. Мы не были знакомы с биографией Дудина, и для нас эта статья стала первым штрихом к портрету поэта. Вскоре в наши руки попала книга хранителя пушкинского заповедника С. Гейченко "У Лукоморья". Открывалась книга статьей Дудина "Хранитель Лукоморья". Проникновенное вступительное слово, вдохновлённое любовью к Пушкину, к заповедным местам, преклонение перед благородным подвигом страстного подвижника культуры, каким является Гейченко, открыло нам Дудина-человека, глубинно связанного со всей нашей культурой.

   Из разных источников мы узнали о дружбе Дудина с Кайсыном Кулиевым, Михаилом Квливидзе и другими представителями нашей многонациональной культуры, о его внимании к молодым, начинающим поэтам.

   Одним словом, ещё не будучи знакомы с Дудиным лично, мы уже нашли близкого нам по духу человека. И по приезде в Ленинград, естественно, не смогли не встретиться с ним. И как мы радовались, что с первой беседы у нас зародилась дружба.

   Встреча с Дудиным носила сердечный, непринуждённый характер, что, однако, не мешало нам вести беседу на самые серьёзные темы. По нашей просьбе Михаил Александрович рассказал о своём участии в обороне Гангута, о том, как они с художником Борисом Прохоровым в ответ на ультиматум бело-финского генерала Маннергейма составили от имени гангутского гарнизона иллюстрированное письмо в стихах.

Слушая поэта.

   Потом зашёл разговор о проблемах культуры. Запомнилась интересная мысль, высказанная Дудиным. Он говорил о том, что развитие науки идёт по пути всё большего углубления и расширения её частных разделов. От каждой классической науки отпочковывается множество самостоятельных наук. Присущая каждой из них терминология всё более обособляется, и это приводит к тому, что люди, работающие в разных отраслях науки, разучиваются понимать друг друга. В чём же выход? В искусстве. Оно выражает чувства, мысли, чаяния людей и приобретает исключительно объединяющее значение.

   В один из последних приездов в Ленинград у нас, по взаимной договоренности с М.А.Дудиным, должна была состояться встреча в музее-квартире Н.А. Некрасова на Литейном проспекте. Тему встречи - "Литературная карта СССР" - мы заранее согласовали с руководством музея. Были разосланы пригласительные билеты сотрудникам литературных музеев Ленинграда. Однако в то время как все заинтересованные предстоящей встречей с нами уже заполняли зал журнала "Современник" в некрасовском музее, мы, инициаторы создания Литературной карты (макет которой везли с собой), добираясь до Ленинграда на перекладных, застряли в городе Чудове - по иронии судьбы, тоже некрасовское место. Пришлось звонить в музей и Дудину, просить перенести встречу на завтра. С нами согласились, но сказали, что за полный сбор не ручаются, так как ленинградцы - "народ занятый и не любят два дня подряд ходить на одно и то же мероприятие".

Музей-квартира Н.А. Некрасова. Беседа с М.А.Дудиным. 1972

   На следующий день встреча всё же состоялась. Правда, из музейных работников пришло два-три человека, но добрый наш Михаил Александрович, которого никак нельзя было заподозрить, что он занят менее других, пришёл.

   И вот наша группа вместе с Дудиным и находившимися в это время в музее-квартире Н.А.Некрасова посетителями сидит в гостиной около стола, за которым в своё время работала редакция "Современника". Мы рассказываем Михаилу Александровичу о нашей Литературной карте, о целях и задачах похода, он - о своём путешествии по Псковщине, о Михайловском. Поэт отвечает на наши вопросы, читает свои стихи. В конце беседы я сажусь за рояль, он стоит у входа в спальню Некрасова, и играю пьесу Чайковского "На тройке" из "Времен года", предварительно прочитав некрасовский эпиграф к ней:

Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши.

    Потом наши девочки Валя Вилкова и Оля Фокина поют песни на слова Некрасова: "Назови мне такую обитель", "Что ты жадно глядишь на дорогу", "В полном разгаре страда деревенская".

   Из музея ребята уходят окрылённые, унося с собой возвышенное чувство духовного общения с великим русским поэтом, "певцом гнева и печали", которому они выразили свою любовь и признательность от имени его потомков. И глубоко символично, что этот неповторимый час общения с Н.А.Некрасовым с нами разделил замечательный поэт, наш современник Михаил Александрович Дудин.

   На другой день вечером собрались уже на квартире Дудина. Уселись в креслах, на полу и слушали поэта: он читал нам свой перевод стихотворения Николоза Бараташвили "Мерани". Тогда у Михаила Александровича мы встретились с его гостями - югославским поэтом Йоле Станишичем и детским писателем Николаем Григорьевым.

    Заключительным аккордом вечера стал телефонный звонок Кайсына Кулиева. С поэтом Кабардино-Балкарии некоторые из нас познакомились ещё в прошлые походы. И вот мы узнаём, что Кулиев отдыхает сейчас в Дубултах, недалеко от Риги.