- День зарплаты – радостный день! – напевал штатный критик журнала «ФАСТ» Ричард Кайманов на мотив некогда популярного советского шлягера, сунув кредитную карточку в приёмную щель банкомата. – В миг исчезнет забот моих тень. Эй! Эй! Эй, гони деньги скорей!
Спрятав полученные купюры и карточку в портмоне, довольный Кайманов обернулся и застыл. Перед ним стоял, держа в дрожащей руке пистолет, известный писатель-фантаст Роман Щербатый. Глаза этого немолодого пузатенького мужичка, одетого в старенький джинсовый костюм, испугали Кайманова смесью горящего в них безумия и страха.
- Это тебе за моего «Изгнанника»! – вдруг громко взвизгнул Щербатый и выстрелил в стоящего перед ним в растерянности Кайманова.
Первая пуля прошила насквозь левую руку критика, и портмоне, пухлое от купюр, плюхнулось в грязную лужу, оставшуюся на асфальте тротуара после недавнего дождя. Вторая застряла в бедре правой ноги. Третья пронзила острой болью живот. Кайманов согнулся и упал. Вокруг в ужасе вопили и разбегались прохожие. Роман Щербатый продолжал стрелять в корчащегося у его ног Ричарда Кайманова. Из дверей банка выбежали, что-то крича, вооружённые короткоствольными автоматами охранники, и последнее, что увидел умирающий критик, это фонтанчики крови, вдруг забившие из груди спятившего графомана, и всполохи проблескового маячка невесть откуда взявшейся машины «Скорой помощи». Потом убийца тяжело рухнул на тело своей жертвы. Дюжие санитары быстро погрузили трупы в машину, и «Скорая помощь», завывая сиреной, скрылась в потоке машин…
Откровение первое
Ослепительно яркий свет больно ударил по глазам. Кайманов рефлекторно попытался поплотнее зажмурить веки и отвернуться, но у него ничего не получилось. Тогда он вскинул руку, чтобы прикрыть глаза ладонью, но свет продолжал резать зрачки с прежней силой.
- Уберите свет! – крикнул Ричард, и чей-то чужой голос оглушительно повторил его просьбу.
- Спокойно, Кайманов, - проревел в ответ другой голос. – Сейчас всё будет в норме.
Свет исчез, а потом стал плавно нарастать. Перед взором Ричарда постепенно, как фотография в ванночке проявителя, обретало краски и резкость лицо незнакомого мужчины.
- Ну вот, - блеснули в улыбке отменно белые и ровные зубы. – Теперь ты нормально меня видишь?
Незнакомец был лет сорока, с большими залысинами в кудрявой рыжей шевелюре, гитлеровской кляксой усиков под внушительным эйнштейновским носом и девичье голубыми глазами, опушёнными длинными ресницами.
- Да, - ответил Кайманов и вновь услышал вместо собственного голоса чей-то оглушительный рёв. – Почему вы все так орёте?
- Секундочку, - незнакомец что-то сделал за пределами поля зрения Кайманова. Тот попытался повернуть голову или скосить глаза, чтобы немного осмотреться, но у него ничего не получилось. Он мог смотреть только прямо.
- Раз, два, три, четыре… - начал считать незнакомец, и с каждой новой произнесённой цифрой его голос становился тише, пока не достиг нормальной громкости. – Ну вот, кажется, теперь и со слухом у тебя всё в порядке. Попробуй, скажи что-нибудь сам.
- Почему вы мне тычите? Где я? – услышал Кайманов свой вопрос, произнесённый чужим голосом. – Что происходит? Кто вы такой? Что у меня с голосом?
- Ну, вот и ладушки, - вновь улыбнулся незнакомец. – Теперь мы можем нормально общаться. Как ты себя чувствуешь?
- У меня ничего не болит, если вы об этом, - раздражённо ответил Кайманов. – Но я совершенно не контролирую своё тело. Не могу не то что рукой пошевелить, но даже просто моргнуть! Меня что, парализовало? Пуля того маньяка попала в позвоночник? Я теперь – калека?
- Нет, господин критик, - почему-то злорадно, как показалось Кайманову, усмехнулся рыжий. - Ты не калека, а уже неделю как мертвец, и твой труп в закрытом гробу вчера был предан кремации, а урна с прахом передана безутешной вдове.
- Что за бред вы несёте? – заорал Ричард. – Какой труп? Какая кремация? Да кто вы такой, наконец? Позовите главного врача!
- Спокойно, Кайманов, не надо так кричать, - продолжал усмехаться рыжий. – Главный для тебя здесь я. Можешь называть меня Эйнштейном. Настоящее моё имя тебе знать ни к чему. Хочешь, я введу успокоительное или снотворное? Спешить нам с тобой некуда, успеем ещё наговориться.
- Нет, - процедил Кайманов в ярости. – Не надо меня успокаивать. Почему вы упорно не отвечаете на мои вопросы?
- Потому что не успеваю, - развёл руками, облачёнными в белый халат, рыжий. – Больно много их. Но на основные я уже ответил: ты официально умер и похоронен. Что ещё ты хотел знать? Ах, да, это – не больница, а частный научно-производственный центр. Медицинский персонал здесь есть, но я не из их числа. Я вовсе не медик, а, как бы сказать, чтоб ты лучше понял… Ближе всего к истине будет слово «бионик». Знаешь, что это такое?
- Нет.
- Проще говоря, бионика – это попытки человека перенести достижения природы-матушки в технические устройства. В качестве примера могу привести всем известную замену пуговиц на одежде сначала «молниями», а сейчас так называемыми «липучками».
- И что же изобретаете вы, господин Эйнштейн?
- Ничего. Я – учёный, а не изобретатель, и занимаюсь нейробионикой. А если более конкретно и доступно для таких гуманитариев, как ты: пытаюсь создать электронную копию личности человека с помощью компьютера. Завтра вот начнём копировать тебя.
- Да вы не Эйнштейн, а скорее Франкенштейн! – язвительно хмыкнул Кайманов. - Что же вы тут будете копировать, если я по вашим словам уже давно труп, сожжён и похоронен? Или вы каким-то образом успели сделать свою работу, и с вами сейчас говорю не я, а искусственный интеллект? И каким же будет следующий ваш шаг? Превратите меня в послушного робота?
- Искусственный интеллект – это миф, - в свою очередь ухмыльнулся рыжий. – Любая программа всегда останется только программой, то есть – набором стандартных команд и логических функций. А человек, да что там человек – простая кошка может в одной и той же ситуации поступать по-разному. Это у нас, живых существ, интеллект, а в роботе - всего лишь программа. Робот не думает, он действует, у него отсутствует свобода воли. Ты, Кайманов, мыслишь литературными штампами. Работа у тебя такая, критик ты наш!
Рыжий гнусно захихикал.
- Хитроумные роботы-убийцы, - продолжил он. - Всевозможные человекоподобные терминаторы, роботы-полицейские, киборги, детективы и даже няньки наводнили фантастические романы и фильмы. В жизни человекоподобный робот никому не нужен. Очень неудобная форма. Скорее уж, это будет нечто, похожее на луноход, с набором сменных манипуляторов.
- Вы не ответили, - резко прервал снисходительные разглагольствования рыжего незнакомца Кайманов. – И перестаньте мне тыкать! Я с вами на брудершафт не пил. Что со мной, и кого вы похоронили вместо меня, если это правда?
- Вместо тебя? – неподдельно удивился рыжий. – Ах, да, понимаю. Что ж, не будем больше отодвигать момент истины. Надеюсь, профессиональный критик в области отечественной фантастики читал роман Александра Беляева «Голова профессора Доуэля»? Ну, или хотя бы смотрел снятый по нему ещё в советские времена фильм?
- Что вы хотите сказать? – в ужасе прохрипел Кайманов. – Вы отрезали мне голову и проводите на ней свои дурацкие эксперименты?
- Мы могли бы это сделать, - вздохнул рыжий. – Но к чему лишние заботы? Мозг – вот всё, что нам нужно.
Он протянул руку, и перед взором Кайманова промелькнула размытая картина разноцветных полос. Когда он смог вновь сфокусировать свой взгляд, то увидел стеклянный куб, стоящий на широком пластиковом столе. Внутри этого куба, заполненного прозрачной жидкостью, лежал человеческий мозг, покрытый золотой сеткой электродов и датчиков. Рядом со столом мерцали мониторы каких-то медицинских приборов, на экранах которых бежали гребёнки сигналов. Аппарат искусственного кровообращения гнал по прозрачным трубкам в мозг алую жидкость.
- Вот всё, что от тебя осталось, - услыхал Кайманов голос рыжего. – Глаза тебе заменяет видеокамера, вместо ушей – микрофон, говорит за тебя компьютерная программа. Сам компьютер находится в соседнем помещении, он занимает несколько больших шкафов. Там специальная система охлаждения, поддерживающая определённую температуру воздуха. Мы называем его «Суперкомп». Но это для тебя уже совершенно лишние и неинтересные подробности. Ну вот, теперь ты знаешь правду и понимаешь, что обращаться на «вы» к тому, что лежит в той ячейке, просто глупо.
Перед взором потрясённого Кайманова вновь возникла разноцветная пелена, сменившаяся самодовольным лицом рыжего Франкенштейна.
- Ну что, продолжим разговор, или дать тебе время пораскинуть мозгами? – хихикнул тот над своей шуткой. – Может, отключить тебя пока?
- Нет, не надо, - Кайманов был в ужасе от увиденного, но перспектива «отключения» страшила его ещё больше. Он хотел знать, что его ждёт в дальнейшем. - Так чего же вы здесь изобретаете? Киборгов что ли? Для этого вам нужен мой мозг?
- Киборги – это тоже из области фантастики, - вздохнул рыжий. – Если, конечно, имеется в виду металлический болван с человеческим мозгом внутри. Живой мозг нужно питать, беречь от холода, жары и сильных вибраций. А ещё нужна довольно сложная система поддержания равновесия и управления конечностями. Словом, куча никому не нужных проблем. И ради чего?
Это в кино от робота-полицейского отскакивают пули. Нынешнее оружие легко разнесёт его железную башку вместе с мозгами. Если же говорить о киборгах в широком смысле этого слова, то они давно существуют. Мы без особых проблем могли бы запихнуть твой мозг в какой-нибудь полностью автоматизированный танк, самолёт или космический корабль. Если бы, конечно, ты умел ими управлять. Я вполне допускаю и даже уверен, что в каком-нибудь из отделов нашего Центра делают нечто подобное. Например, наше здание нашпиговано видеокамерами, однако я точно знаю, что с недавних пор в помещении, где установлены мониторы охраны, никто не дежурит. Понимаешь, о чём я? Ведь включить сигнал тревоги можно и не имея рук. Ты же вот видишь без глаз и слышишь без ушей.
- Не может быть! – возмутился Кайманов. – Кто же пойдёт на такое? Зачем?
- Пойдут хозяева всевозможных охраняемых объектов, - невозмутимо ответил рыжий. – Зарплату таким киборгам-сторожам платить не надо, форма не нужна, никаких забастовок и прочей фигни. И никаких пенсий по инвалидности или старости. К тому же исчезает человеческий фактор. Люди устают, теряют бдительность, болтают между собой, ходят в туалет, едят, словом – постоянно отвлекаются от работы. Они не надёжны. А вот такие, как ты, Кайманов, могут смотреть только туда, куда направлена видеокамера. Лучших охранников и искать не надо!
- Какой же дурак согласится на подобное рабство? – фыркнул Кайманов. – Как вы, например, меня можете заставить работать на вас? Перекроете кислород? Или посадите на голодную диету?
- Я мог бы тебя немного попытать, - задумчиво ответил рыжий. – И мне для этого вовсе не нужно ломать тебе кости или гладить раскалённым утюгом. Мне прекрасно известно, где в человеческом мозге расположены соответствующие центры. Я могу легко погрузить тебя в пучину невыносимой боли. Но зачем? Я вовсе не садист. Уже давно существуют препараты, подавляющие волю, и соответствующие методы гипноза. Ты что же, Кайманов, всерьёз думаешь, что Роман Щербатый, тихоня и трус, пописывающий в тиши кабинета романы о крутых попаданцах в прошлое, вдруг люто на тебя озлобился за критику его последнего «шедевра», неведомо где раздобыл пистолет и пошёл убивать средь бела дня на глазах у прохожих и вооружённых охранников банка?
- Что вы хотите сказать?
- Да, именно то, что ты подумал, - довольно осклабился рыжий. – Его просто зомбировали, вложили в руку оружие и отправили к тебе. Мне понадобились ваши головы. Вернее, мозги. Расходный материал всегда в дефиците, требуется пополнение запасов. Методика переноса человеческого сознания в память компьютера пока не отработана, приходится часто заменять биологический образец. А ты думал, машина «Скорой помощи» случайно проезжала мимо банка именно тогда, когда в тебя стрелял «спятивший писатель»?
- Он же мог меня убить!
- Он и убил, - кивнул рыжий. – Но стрелять в голову ему было категорически запрещено. Твой мозг не должен был пострадать, впрочем, как и его. Банк-то принадлежит нашему Центру, и охранники накануне прошли соответствующий инструктаж.
- Но почему вам понадобился именно я? – с тоской вымолвил потрясённый Кайманов. – Неужели, мало бомжей, алкоголиков и наркоманов?
- Мне для опытов нужен здоровый образец, - спокойно ответил рыжий. – К тому же, я тоже пишу на досуге фантастические романы. Недавно, после одной из твоих критических статеек в журнале, издательство отказалось печатать мой последний роман и заключило контракт с Романом Щербатым. Так что я решил одним выстрелом убить двух зайцев.
- Месть! – понимающе прорычал Кайманов. – Значит, всё это из-за того, что я раскритиковал ваши тексты?
- Вряд ли это можно назвать критикой, - злобно встрепенулся рыжий. – У нас, в России, сейчас вообще отсутствует критика как таковая. Издательствам нужно, чтобы вы хвалили их продукцию и ругали конкурентов. Они платят за это вашему журналу, и вы старательно отрабатываете их деньги. Вы, Кайманов, так называемые профессиональные критики, теперь ничем не отличаетесь от обычных рекламных агентов.
- Утешайтесь этой стандартной отмазкой графоманов и неудачников, - язвительно прошипел Кайманов. – Под каким именем вы публикуете свои книги?
- Я же сказал: моё имя тебе знать ни к чему.
- Понятно, - удовлетворённо хихикнул Кайманов. – Все вы – герои, но только тогда, когда спрячетесь под маской анонима или псевдонимом. А в реале и под собственным именем быстро сдуваетесь.
- А вы – просто литературные проститутки! - раздражённо взмахнул рукой рыжий. – Не будем спорить, сейчас всё это совершенно не важно. Главное то, то отныне ты будешь работать только на меня. Для опытов по основному проекту у нас пока есть мозг Щербатого. Романы я и сам писать умею, так что этот графоман пусть послужит науке. А вот у тебя начинается новая жизнь после смерти. Рабская, как ты правильно недавно заметил. Будешь вкалывать без перекуров и перерывов на обед.
- Каким это образом? – поразился Кайманов. – Я – филолог, управлять самолётом не умею, и охранник из меня никакой.
- Не волнуйся, ты и в дальнейшем будешь писать критические статьи, а деньги за них буду теперь получать я. Зарплата у меня по нынешним временам хорошая, но денег, как известно, никогда не бывает достаточно. К тому же, ты должен возместить мне потерянный по твоей вине гонорар за отвергнутый издательством роман. Я буду снабжать тебя текстами и указывать, какие из них нужно хвалить, а какие необходимо разнести в пух и прах.
- Не смешите меня! – взвизгнул Кайманов. – Вы сами сказали, что для всех я мёртв и похоронен.
- Не ожидал, что ты столь наивен, - удивился рыжий. – Тебе ли не знать, что мы живём в эпоху так называемых «литературных проектов», в которых под одним раскрученным именем публикуются тексты совершенно разных авторов, а то и вообще никому не известных «литературных негров»? Объявлений о твоей смерти ни в прессе, ни в интернете не было. Ты ж не какой-нибудь знаменитый артист или поп-звезда! Хозяину журнала «ФАСТ» совершенно наплевать, кто в действительности пишет от твоего имени критические статьи, если они соответствуют определённому уровню и заданной направленности. Я уже провёл с ним на эту тему переговоры. Контракт находится в стадии подписания.
- А на кой чёрт мне горбатиться на вас? – спросил Кайманов. - Убивать или мучить меня вам не выгодно. Под воздействием препаратов или гипноза я вряд ли напишу статью – для творчества требуется ясный ум и свобода мысли. Это вам не на курок жать.
- Жмут, Кайманов, не на курок, а на спусковой крючок, - презрительно процедил рыжий. - Убивать тебя я, конечно, не буду. Тут ты прав. Да это и не потребуется. Ты сам скоро, как наркоман, будешь готов на всё ради дозы.
- Какой ещё дозы? – испугался Кайманов.
- Когда только начинали изучать мозг, то проводили опыты на мышах, крысах, кроликах и прочих животных. Так вот, однажды крысе вживили электроды в центр удовольствия и посадили в клетку с двумя кнопками. Когда крыса нажимала на одну кнопку, то тут же получала пищу, а когда на другую – электроимпульс на вживлённые в её мозг электроды. Вскоре эта крыса умерла от голода, так как всё время нажимала на вторую кнопку, предпочтя пище непрерывный экстаз. В твоём случае, Кайманов, кнопками управляю я, и могу без особого труда причинить тебе невыносимую боль или подарить небывалое наслаждение. Выбор за тобой. Так что, добровольно или нет, но ты будешь на меня работать. И потом, Кайманов, подумай, неужели тебе самому не хочется продолжить занятие любимой работой? Ты действительно предпочтёшь целыми днями бессмысленно пялиться в одну точку? Или я могу вообще отключить видеокамеру с микрофоном. Хочешь побыть слепоглухонемым?
- Я подумаю, - с горечью прошептал Кайманов.
- Уверен, мы с тобой поладим, - победно усмехнулся рыжий. – Думай, у тебя целая ночь впереди. Ох, и заболтался же я с тобой. Рабочий день давно закончился, и все ушли по домам. Я отключу тебя пока от переферийных устройств – у нас тут, знаешь ли, не принято общаться с подопытным материалом. Это я только для тебя сделал исключение. Вон, на соседнем столе стоит ячейка с мозгом Щербатого. У того нет и не будет ни видеокамер, ни микрофонов, ни собеседников. Так что, цени, Кайманов, мою доброту! Утром тобой займутся мои сотрудники, не пугайся. Они просто подключат тебя к Суперкомпу и начнут копировать в него твою память. Судя по приборам, это не больно. А после работы, когда все разойдутся по домам, я к тебе приду, вновь подключу периферию, и ты мне скажешь своё решение.
Пальцы Франкенштейна забегали по клавиатуре, и внешний мир для Кайманова исчез.
Откровение второе
Со следующего утра жизнь Кайманова превратилась в беспросветную каторгу, в которой его мозг циклически ввергался в три состояния. Когда в Центре начинался рабочий день, Кайманова после обязательной проверки медицинских показаний состояния мозга подключали к суперкомпьютеру, и начинался тошнотворный процесс копирования его памяти. Почти девять часов Кайманов находился в состоянии непреходящего похмелья: его просто выворачивало наизнанку. Будь у него тело, он наверняка как следует проблевался бы или принял какое-нибудь средство от тошноты. В конце концов, хлебнул бы рассолу или выпил баночку пивка. Но тела не было, а химические препараты в данном случае по словам рыжего эскулапа были бесполезны, и бедному Кайманову оставалось только покорно ждать окончания процесса.
Когда рабочий день заканчивался, и сотрудники лаборатории уходили домой, у Кайманова начиналась вторая смена. Он работал на рыжего Франкенштейна: писал критические статьи для журналов. Причём, судя по их количеству и номенклатуре разбираемых романов, рыжий заключил контракты не только с журналом «ФАСТ», но и с несколькими другими изданиями. Сосал, как говорится, сразу несколько маток.
Шесть предутренних часов Кайманов спал – Франкенштейн прекрасно знал, что живому организму требуется отдых. Специальная программа отключала от мозга Кайманова переферийные устройства, с помощью которых тот читал чужие книги и писал свои статьи, и вводила в кровь лёгкое снотворное.
Суперкомпьютер не входил в местную локальную сеть Центра во избежание утечек информации и хакерских атак. Поэтому для своего личного бизнеса рыжему пришлось использовать медицинский компьютер, к которому были подключены приборы и устройства, обеспечивающие жизнедеятельность мозга Кайманова. Этот компьютер имел стандартный usb-вход, через который рыжий и производил обмен текстов с помощью обычной флэшки. Кайманов довольно быстро научился работать в текстовом редакторе при помощи виртуальной клавиатуры.
Франкенштейн любил поболтать с Каймановым после рабочего дня, когда их никто не видел и не слышал. Однажды он пришёл позже обычного. Кайманов не мог чувствовать запахи, но по внешнему виду рыжего сразу понял, что тот явно навеселе.
- Что отмечали? – осторожно спросил он.
- Покорение Марса! – весело рявкнул Франкенштейн. – Что это ещё за вопросы?
- Ну, мне же интересно, какие у вас тут успехи, - примирительно ответил Кайманов. – Всё-таки, от них зависит и моя судьба. А я так и не понял, чем же на самом деле занимается ваш Центр? Зачем копировать память людей в компьютер?
- Ты, Кайманов, действительно такой тупой или притворяешься? – хмыкнул рыжий. – Где твоя фантазия? Ты ж всю жизнь фантастикой занимаешься!
- Я хочу знать реальное положение вещей, а не фантазировать на тему киборгов, - обиженно огрызнулся Кайманов.
- Какие к чёрту киборги! – захохотал Франкенштейн. – Ты думаешь, наш Центр единственный? Да таких центров по всему миру разбросано, знаешь сколько?
- Сколько? – недоверчиво спросил Кайманов.
- Никто точно не знает, - понизил голос рыжий. – Наш Центр – только малая частичка огромного международного Консорциума. Тут миллиарды долларов крутятся, а ты всё про каких-то идиотских киборгов думаешь. В Центрах, разбросанных по всему миру, учёные бьются не только над проблемой переноса человеческого разума на электронный носитель, одновременно проводятся и обратные опыты. Знаешь, Кайманов, кто является основными заказчиками и спонсорами Консорциума? Миллиардеры!
- Не понимаю, - искренне признался Кайманов. – Им-то это зачем?
- Всё очень просто, - насмешливо посмотрел на него рыжий. – Никто не хочет умирать. Денежные мешки мечтают жить вечно, меняя отягощённые старостью и болезнями тела на новые: молодые и здоровые. Лежать в глубокой заморозке и ждать, когда медицина научится лечить их болезни и омолаживать организмы, миллиардерам не хочется. Никто же не может гарантировать, что они благополучно оживут при разморозке – эта задача возлагается на плечи науки и медицины неопределённого будущего. То есть, денежные мешки, согласившиеся когда-то на заморозку, уплатили огромные деньги за химеру, пустые, ничем не подкреплённые обещания. Поэтому нынешним миллиардерам копирование личности в память компьютера представляется более практичной и достижимой задачей. К тому же, оно не требует выпадения из жизни на неопределённый срок.
Миллиардеры, Кайманов, хотят жить, а не «спать» в анабиозе, и Консорциум смог воспользоваться мечтами и чаяниями денежных мешков. Он переманивает в свой штат лучших специалистов со всего мира. Успехи уже впечатляют. Ты знаешь, Кайманов, что на одном из островов в Тихом океане, принадлежащем Консорциуму, живут и руководят своими империями более десятка миллиардеров? Вернее, живут их мозги, ожидая переноса сознания в новые тела. Точно так же, как ты сейчас живёшь. Только тебе новое тело не светит.
- Это-то я понимаю, - ответил Кайманов, с трудом переваривая откровения Франкенштейна. – Новое тело мне никто не даст. И что же вы сегодня празднуете? Неужели, у вас получилось?
- Корпоратив у нас был, - кисло ответил Франкенштейн. – У директора сегодня юбилей.
- А я думал…
- А ты не думай! – пьяно взревел рыжий. – Хватит болтать, работать пора. Я принёс тебе ещё парочку романов. Оба нужно похвалить. Читай и готовь статьи. А про всё, о чём мы тут с тобой говорили, забудь. Это не для твоих мозгов. Сам не забудешь, с помощью Суперкомпа сотру.
Откровение третье
На следующее утро ни Кайманов, ни Франкенштейн не вспоминали о произошедшей предыдущим вечером беседе. Кайманова, как обычно, подключили к Суперкомпу, после работы рыжий скопировал на флэшку готовые статьи и ушёл, не сказав ни слова. В заданное время Кайманов уснул.
И так сутки за сутками. Привыкнуть к тошноте Кайманов не мог, но его мозг сам искал выход из неприятного состояния, и вскоре Кайманов заметил, что ему становится легче, если он как бы «перетекает» вместе с информацией в ячейки памяти суперкомпьютера. Тошнота ослабевала, так как мозг «отключал» живую память, используя соответствующую информацию, уже записанную в электронную память Суперкома. Чем больше памяти Кайманова копировалось, тем легче ему становилось убегать от тошноты.
И вскоре настал момент, когда Кайманову стало банально скучно бездельничать почти девять дневных часов, и он «огляделся» вокруг. Каким-то странным «зрением» Кайманов увидел, что он «парит» в чёрной бездне, а вокруг него мерцают всеми оттенками жёлтого цвета огромные бесформенные «массивы». Его память мгновенно привлекла на помощь аналогию бесконечного космоса и сверкающих звёздных скоплений. Кайманов «потянулся» к ближайшей «галактике» и «погрузился» в неё.
Массив оказался памятью Романа Щербатого! Оставаясь собой, Кайманов отчётливо «вспомнил», как он пишет «свой» последний роман о бравом капитане спецназа ВДВ России, сознание которого во время ранения в голову каким-то чудом перенеслось в тело матёрого зэка, добровольно сменившего лагерь на штрафную роту, которую вот-вот должны были кинуть на штурм какой-то безымянной высотки, чтобы отбить её у засевших там немцев.
Поражённый Кайманов немедленно «вынырнул» из массива. Чуточку «отдышавшись» и придя в себя от удивления, он вновь осторожно «окунулся» в память Романа Щербатого. Кайманов не знал, сколько «блуждал» по ней, но контакт внезапно прервался – рабочий день в Центре закончился, и мозг Кайманова отключили от суперкомпьютера. А вскоре заявился и Франкенштейн.
То, что рыжий опять пришёл «под мухой», Кайманов понял сразу, хотя тот, в отличие от прошлого раза, был хмур и зол.
- У вас опять корпоратив? – осторожно спросил Кайманов. – Эксперимент, наконец, удался?
- Если бы! – рыжий вынул из кармана халата плоскую бутылочку, отвинтил крышку и хлебнул прямо из горлышка. - Мы научились копировать память человека в компьютер, но вот личность вместе с памятью почему-то перенести не удаётся. Умеем записывать чужую память из компьютера в живой мозг. Однако личность первоначального владельца при этом не меняется, она просто получает новые знания, что-то сразу усваивая, а что-то блокируя и отсеивая как опасное или ненужное. Бьёмся, бьёмся, а воз и ныне там! Радует только то, что и на эти работы нашлись заказчики, да ещё какие! Мы теперь любые мозги можем на опыты брать, никто нам не помешает.
- Это кто ж такие? – полюбопытствовал Кайманов, стараясь выудить у подвыпившего Франкенштейна как можно больше информации.
- Что, и тут тебе фантазии не хватает? – пьяно ухмыльнулся рыжий. – Конечно же, армия и некие анонимные организации. Первым нужны опытные и исполнительные солдаты, которых не надо обучать несколько месяцев, а то и лет, вторым – лишённые инстинкта самосохранения живые роботы, готовые выполнить любой приказ. Всего несколько часов в контакте с Суперкомпом, и готов любой нужный заказчику специалист.
Теперь Кайманов понял, что имел в виду рыжий Франкенштейн, когда говорил, что может усадить его в кресло охранника или за пульт управления самолётом. Его привела в ужас судьба многих и многих несчастных, чей мозг использовали и используют для жутких экспериментов по стиранию «ненужных» знаний и навыков и замене их «нужными».
- Но ведь это – ужасно! – воскликнул он. – Просто бесчеловечно! Куда же смотрят правозащитные организации?
- Не пойму, Кайманов, ты действительно так наивен, или просто дурак? – Франкенштейн завинтил крышку и спрятал бутылочку в карман. – А на чьи деньги, по-твоему, существуют все эти организации? К тому же, эти опыты преподносятся хозяевами Консорциума как благо для человечества: как возможность превращения маньяков и преступников в добропорядочных и полезных членов общества, прилежных и добросовестных работников. Улавливаешь?
- Но… - растерянно проблеял Кайманов.
- Кстати, ты и Роман Щербатый, в этом деле хорошо нам помогли! – вдруг злобно засмеялся Франкенштейн. – Особенно, этот бездарный графоман.
- Каким образом? – не поверил Кайманов. – Вы ж говорили о гипнозе…
- Кому теперь нужен гипноз? – отмахнулся рыжий. – Он не надёжен, сложен в исполнении, требует подготовленного специалиста, да и не каждый человек ему поддаётся. А у нас всё просто, быстро и со стопроцентной гарантией.
- А причём здесь я?
- Заказчик потребовал продемонстрировать наши возможности на совершенно случайных людях, далёких по жизни от какого-либо насилия, без опыта службы в армии или правоохранительных органах, не умеющих обращаться с оружием и тому подобное. И я подсунул ему ваши кандидатуры. Романа Щербатого в своё время военкомат забраковал из-за слабого зрения. Ты же, Кайманов, откосил от армии с помощью липовой справки о якобы имеющимся у тебя плоскостопии, подкреплённой соответствующей суммой нужным людям. Что молчишь? Эх, в первый раз жалею, что передо мной только мозг! Уж очень хочется посмотреть сейчас на твою рожу. Небось, знай ты тогда, что тебя ждёт в будущем встреча со мной, сам бы рванул в военкомат с просьбой забрить тебя в солдаты нашей несокрушимой и легендарной. А? Что молчишь?
Ладно, слушай дальше, раз уж хочешь знать всю правду. Мы взяли Щербатого прямо на улице, когда он вышел из своего дома, чтобы сходить в магазин за продуктами. Привезли сюда, подключили на несколько минут к Суперкомпу, потом дали пистолет и отпустили, сказав, где тебя искать. Он пошёл и без тени сомнения убил. Всё это происходило на глазах восхищённого представителя заказчика. Так-то вот, Кайманов!
И нечего мне тут про права человека вкручивать! Ты сначала долг свой исполни, послужи Родине, а уж потом пасть разевай, если захочешь. Теперь мы легко можем помочь родной армии и государству в том, чтобы ни у одной сволочи, вроде тебя и прочих так называемых правозащитников даже мысли не возникло бы плевать в их сторону.
А теперь, раб, принимайся за работу!
Откровение четвёртое
Кое-как выдав очередную статейку, Кайманов стал обдумывать всё услышанное от Франкенштейна и своё невероятное проникновение в чужую память в недрах Суперкомпа. Он, наконец, в полной мере понял трудности Консорциума: массив Щербатого был просто электронной копией его памяти, а не личности. Он не обладал сознанием и собственной волей, не мог самостоятельно мыслить. Очевидно, что и массив самого Кайманова был таким же и обретал разум только во время контакта с живым мозгом.
«Просто мой мозг использует компьютерную память, - понял Кайманов. – Скопировать разум, личность живого человека Франкенштейн пока не может или не умеет. Что ж, это даёт мне какое-то время. Пока я ему нужен, мой мозг будет жить».
С этого дня каторга превратилась для Кайманова в увлекательное путешествие по чужим мирам. Не зря говорят, что каждый человек живёт в своём собственном мире. Самое удивительное было в том, что чужая память мгновенно становилась для Кайманова собственной, как только он проникал в очередной массив. Какая-то её часть успевала «записаться» в мозг, и Кайманов даже после отключения от Суперкомпа продолжал вспоминать чужую жизнь, как свою.
«А не начать ли мне писать романы? – как-то подумал он. – У меня есть для этого масса материалов: надо просто записать куски чужой жизни».
Но Кайманов тут же отверг эту безумную идею. Во-первых, он не писатель. Как-то однажды пытался им стать, но не получилось. Пошёл в критики – не пропадать же филологическому образованию! А во-вторых, и, вернее, в главных, Франкенштейн далеко не дурак и сразу же всё поймёт, а уж какие он примет меры, даже гадать не хочется. Одно ясно – каторжный труд Кайманова многократно увеличится или мгновенно прекратится.
«Хватит с рыжего ублюдка критических статеек», - решил Кайманов. – «Романы пусть сам пишет», - и он продолжил свои тайные проникновения в чужую память.
Кого здесь только не было! Бомжи, преступники, солдаты, жертвы несчастных случаев, бывшие работники Консорциума, чем-либо провинившиеся перед начальством, и даже дети разных возрастов. Один из очередных массивов, куда однажды проник Кайманов, содержал память хакера, неосмотрительно попытавшегося взломать защиту локальной сети Центра. Беднягу быстро вычислили, и того сбила на улице «неизвестная машина». Кайманов узнавал не только их жизни и судьбы, но и мгновенно усваивал родные языки, так как люди эти были похищены и убиты в тех странах и городах, где имеется местный филиал Консорциума.
Словом, множество людей погибло в ходе бесчеловечных опытов по поиску бессмертия для умирающих миллиардеров. Кайманов благодарил судьбу за то, что рыжий Франкенштейн решил использовать его мозг для улучшения своего личного благосостояния и потому уберёг от экспериментов. Но он хорошо понимал, что долго это продолжаться не будет. В любой момент может произойти что-то, что разрушит сложившееся положение вещей. Например, рыжий может заболеть, и его заместитель, обнаружив «бесхозный» мозг Кайманова, тут же пустит его в дело, то есть в какой-нибудь очередной эксперимент. Нет, спастись Кайманов не надеялся, но хоть как-то отомстить вивисекторам в белых халатах хотел. Только вот как?
- А вы не боитесь, что правда о Консорциуме станет известна всем? – спросил он как-то Франкенштейна. – Ведь кто-нибудь из ваших может проговориться о том, то вы тут делаете.
- Это невозможно, - спокойно ответил тот. - Все наши люди регулярно, два раза в год, проходят медосмотр. Один – всеобщий, плановый, другой – перед уходом в очередной отпуск. Во время этих медосмотров, сотрудников подключают к Суперкомпу и, используя соответствующие технологии, «закачивают» в их мозг новые должностные правила и инструкции, стирают «лишнюю» информацию, зомбируют на неразглашение любых сведений о Консорциуме вообще и о Центре, в котором они работают, в частности. Разумеется, в конце процедуры всем стирают память о ней, и сотрудники уверены, что прошли обычный медосмотр, такой же, как в государственной поликлинике. Уволиться из Консорциума можно только одним способом: тело – в морг, мозг – в экспериментальную лабораторию Центра.
- А вы откуда это знаете? – не поверил Каманов. – Разве вы не проходите эти медосмотры?
- Прохожу, - криво усмехнулся рыжий. – Но я их и провожу. Так что у меня несколько иная программа зомбирования, чем у всех прочих. Мне не стирают память о процедуре, так как я должен знать и понимать суть того, что делаю с другими.
- А запрет на разглашение?
- Как у всех.
- Не понимаю, - искренне удивился Каманов. – А как же я? Вы же мне всё рассказали!
- А кто ты такой? – спросил Франкенштейн. – Разве ты человек? Разве ты можешь кому-нибудь что-нибудь рассказать? Ты – просто кусок мяса! Беседовать с тобой - то же самое, что разговаривать со стулом или вон с тем полу засохшим цветком в горшке на подоконнике.
Откровение пятое
Последний разговор с рыжим не выходил у Кайманова из головы.
«Смешно, - думал он. – Головы нет, а разговор из неё не выходит. Что-то меня в нём зацепило и не отпускает. Обида? На что? На сравнение с куском мяса? Засохший цветок? Цветок. Запрет на разглашение. Тростник. Причём тут тростник? Вот оно! В детстве мне мама читала сказку про какого-то царя, у которого вдруг почему-то выросли ослиные уши. Царь пригласил к себе лекаря и сказал, что если тот кому-нибудь расскажет о том, что узнал, то лишится головы. И лекарь молчал. Но его так и подмывало раскрыть секрет царя хоть кому-нибудь. В конце концов, он выбежал из города в поле, упал лицом в траву и прошептал страшную тайну земле. А потом, довольный и успокоившийся, лекарь вернулся домой и обо всём забыл.
Но на том месте, в поле, со временем вырос тростник. Мальчик, пасший за городом овец, срезал тростинку и сделал из неё дудочку. А когда пастушок подул в неё, вместо музыки из дудочки послышались слова о том, что у царя выросли ослиные уши. Помню, меня здорово повеселила эта сказочка. А она, оказывается, не просто забавная, но и со смыслом. Ты прав, Франкенштейн, я – полу засохший цветок, тростник. Вот только, где бы мне найти пастушка?».
И Кайманов перестал произвольно блуждать по массивам в поисках очередных приключений. Он стал искать нестандартную «галактику», место, где зомбируют отпускников. И вскоре нашёл-таки небольшое, интенсивно пульсирующее «облачко». Полный надежд, Кайманов тут же «сунул туда свой нос». Это облачко не было полноценной копией мозга конкретного человека. В нём действительно проходил процесс зомбирования сразу трёх людей, уходящих в отпуск через несколько дней. Один из них был специалистом, обслуживающим компьютеры Центра. Не желая упускать благоприятный момент, Кайманов немедленно внушил ему задание: подключить медицинские компьютеры к локальной сети.
С тех пор он получил доступ не только к зомбированию сотрудников, но и к локалке Центра. Кайманов незаметно подправил некоторые инструкции, исполняя которые охрана могла бы обнаружить его вмешательство и даже стёр саму память о категорическом запрете объединения имеющей выход в интернет локальной сети с полностью автономной медицинской.
Кайманов понимал, что охранные программы Консорциума не дадут ему вбросить в интернет большой объём информации, даже если он воспользуется логином и паролем директора Центра. Он мог бы соответствующим образом зомбировать некоторых охранников, но справиться с программой ему было не по зубам. Её сделали люди более квалифицированные и опытные в этой сфере, чем несчастный хакер, чьи знания теперь принадлежали Кайманову. Эти люди понимали, что любой обмен информацией по сети интернет могут перехватить. Поэтому связь между суперкомпами Центров Консорциума осуществлялась с помощью курьеров, перевозивших данные на съёмных носителях под надёжной охраной. Это занимало много времени, но зато исключало утечку информации. Даже если бы кто-то нейтрализовал охрану и захватил курьера, несанкционированное вскрытие его кейса привело бы к самоуничтожению носителя информации. Консорциум умел хранить свои тайны.
«Дудочка»
Отныне Кайманов был в курсе всего происходящего. Он узнал настоящее имя Франкенштейна, но запретил себе его употреблять даже в мыслях, дабы не спалиться раньше времени. Оказалось, что родной брат рыжего работает в Центре начальником службы безопасности, одновременно являющейся поставщиком «живого сырья», то есть мозгов, что и дало возможность братьям организовать свой тайный бизнес на Кайманове.
Специфические знания хакера подали Кайманову идею, и он записал на флэшку Франкенштейна вместе с очередной критической статьёй некий скрытый файлик. Конечно, рыжий использовал для своего бизнеса не рабочий, а свой личный домашний компьютер, и это позволило Кайманову начать выполнение своего плана.
Мощная защитная программа Консорциума мгновенно обнаружила бы и нейтрализовала файлик Кайманова, но обычный антивирус домашнего компьютера его пропустил. И когда рыжий Франкенштейн вышел в интернет, чтобы отправить статью в редакцию журнала, скрытый файлик на его флэшке сделал своё дело, закачав и установив на компьютер Франкенштейна нужные Кайманову программы.
Так Кайманов получил регулярный доступ к персональному компьютеру Франкенштейна и начал потихоньку, маленькими кусками закачивать на него информацию о Консорциуме: адреса Центров, фамилии сотрудников и заказчиков, планы и результаты работ, банковские счета, имена жертв экспериментов, словом – всё, что удавалось выудить из массивов суперкомпьютера и локальной сети Центра.
И вот настал день, когда Кайманов был готов нанести ответный удар. Он собрал достаточно информации о Консорциуме, большего извлечь из локалки Центра он не мог. Кайманов прекрасно понимал, что скорее всего подписывает себе окончательный смертный приговор – Центр наверняка постарается уничтожить все улики, как только информация о нём выйдет наружу. А жить хотелось! Ох, как хотелось жить! Пусть даже «питаясь» чужой памятью.
Но Кайманов точно знал, что его конец в любом случае близок: Франкенштейн уходил в отпуск через десять дней, и потому он уже начал официально оформлять мозг Кайманова в качестве нового материала для экспериментов. После возвращения из отпуска рыжий планировал продолжить свой бизнес, но уже с другим рабом. Жертва была давно намечена – ещё один критик всё того же журнала «ФАСТ». Кайманов знал об этом, так как сотрудники брата Франкенштейна собрали полную информацию об этом человеке и готовили ему стандартный «несчастный случай».
В Суперкомпе не было массивов с памятью сотрудников Центра. Зачем тратить на них время и ресурсы? Для зомбирования достаточно кратковременного подключения. Поэтому, узнав точную дату предотпускного медосмотра Франкенштейна, Кайманов с самого утра дежурил в пульсирующем облачке. И вот, наконец, он получил доступ к мозгу своего врага и моментально дал тому нужную установку.
Впервые после своей смерти Кайманов почувствовал себя свободным и счастливым. Он знал, что его установка сработает уже на следующее утро. Прежде чем пойти на работу, Франкенштейн включит свой домашний компьютер и бездумно запустит программу, о существовании которой он до этого даже не подозревал. Та автоматически начнёт рассылку материалов о Консорциуме, собранных в скрытой директории, во все инстанции: мировые средства массовой информации, Интерпол, правоохранительные органы России, США, Китая и Европы, пиратские библиотеки и пиринговые сети. Запустив эту программу, Франкенштейн оставит работающий компьютер подключенным к сети интернет и спокойно поедет на работу, мгновенно забыв всё, что сделал. До своего отпуска он теперь вряд ли доживёт…
Ноябрь 2013 г.