С детских лет
была неуёмная
жажда жизни. Воспоминания не очень лёгкого детства озарены ярким солнечным
светом, окрашены мягкими тонами тихих украинских садов, скромных речек с
заросшими вербой берегами, полны впечатлений от тёплых южных ночей, когда луна
спокойно с высоты озаряет улицы большого села с нарядными белыми хатками, а
воздух напоён густым ароматом белых акаций или тонким, терпким запахом чебреца,
волной налетаемого с гряды меловых холмов, у подножья которых раскинулось наше
село.
Помнятся поездки с бабушкой на дрожках в лес, расположенный в широкой балке,
сбор легочницы, из которой бабушка, большой знаток лекарственных растений,
делала целебный чай. В глубине леса - поляна, неумолчный пчелиный звон, бабушка
беседует с пасечником, а мы, мальчишки, сидим за столиком около избушки
пасечника, макаем огромные ломти пеклеванного хлеба в медный таз с золотистым
мёдом, едим и запиваем холодным молоком из глечика. Да, жизнь в этот момент
была раем!
А потом, когда подрос, стало тянуть в незнакомые места. Однажды, дождавшись
весенних каникул, отправился с товарищем пешком из Харькова за 180 км в родное
Сватово. Добрались на третьи сутки, а потом несколько дней не мог ходить из-за
того, что натёр большие волдыри на подошвах.
Другой раз упросили машиниста паровоза подвезти нас до Насвитевичей (60 км от
Сватово). Обратно возвращались пешком.
Вернулись домой к ночи. Последние километры шли по длинным улицам своего села,
садились на каждой скамейке и тут же засыпали. Потом, проснувшись, опять
брели…
Было что-то заманчивое в таких часто слышимых названиях, как Старобельск,
Кабанье, Славянск. И ещё город с таким вкусным названием - Изюм. Было странно
думать, что там тоже живут люди со своими делами и заботами, что многие из них,
может быть, нигде, кроме своего города, не бывали. И было непреодолимое
желание увидеть именно тот самый Старобельск, или Славянск, или Изюм.
Когда нам с братом было по 12-14 лет, у нас была любимая игра -
«помечтать». По вечерам, отправившись в свою детскую комнату спать,
мы, лёжа в постелях, в темноте «мечтали». Это была словесная игра в
путешествия. В диалогах, перебивая и дополняя друг друга, мы организовывали
команду, строили корабль, оснащали его. Тщательно обсуждались кандидатуры
будущих членов команды, внешний вид. С мельчайшими подробностями корабль
загружался продуктами и разным товаром, необходимым для обмена с туземцами.
Самая увлекательная часть игры, которая могла продолжаться много вечеров подряд,
начиналась с отправления нашего корабля в дальнее плавание. Как и в каждом
настоящем путешествии, у нас было много трудностей и опасностей как на море,
так и по прибытии, например, в Бразилию или Африку.
Очередная глава путешествия часто обрывалась на том, что один из нас последние
слова говорил заплетающимся языком, а второй уже храпел.
И нередко мы продолжали путешествие во сне, только не так, как в сказке
«Синяя птица», а каждый по-своему.
Была у нас в то время еще одна «многосерийная», как сказали бы
теперь, игра в селенитов. Это были воображаемые путешествия на Луну,
установление контактов с лунными жителями - селенитами.
Для общения с лунными жителями нам пришлось придумать селенитский язык. Мы с
братом составили селенитско-русский словарь самых употребительных, с нашей
точки зрения, слов, разработали грамматику в пределах знаний учащихся
четвертого или пятого класса земной школы, придумали селенитскую азбуку, весьма
смахивавшую на египетские иероглифы, только имевшую более геометрическую основу.
Стены своей комнаты мы исписали текстами на селенитском языке и изрисовали
лунными пейзажами и видами подлунных (аналогично земному - подземных) городов.
Удивительным в этих играх было необычайно яркое, зримое представление того, во
что мы играли на словах. Психологи называют это репродуцирующей памятью. Став
взрослым, я понял, как много мне дали такие игры. А вот современные дети,
которые проводят основное время у телевизора, получают художественные образы,
так сказать, в готовом виде. Вместо развития творческой способности
воссоздавать образы они только «потребляют» их.
Большими друзьями детства были книги в тёмно-зелёных коленкоровых переплётах
издательства «Просвещение»: Мейер «Мироздание», Ранке
«Человек», Неймайр «История Земли», Брэм «Жизнь
животных» и другие.
Рассматривая гравюры из этих книг, я до иллюзии отчётливо представлял себя
карабкающимся по горным тропам швейцарских Альп, или стоящим у огромного
лавового озера кратера вулкана Килауэа, или плывущим на утлой ладье по океану,
или же со страхом заглядывающим в бездну каньона реки Колорадо.
Яркими образами детства остались на всю жизнь картины «Оттепель»
Ф. Васильева, ночные пейзажи А. Куинджи, «Март» И. Левитана, виды
старой Москвы на картинах Горюшкина-Сорокопудова, иллюстрации И. Билибина к
сказкам Пушкина.
Не представляю своего детства без Пушкина и Крылова, без «Вечеров на
хуторе близ Диканьки» и «Тараса Бульбы» Гоголя, без
Лермонтова и Л. Толстого, без «Конька-Горбунка» Ершова и
«Краденого солнца» Чуковского.
